Долгие ночи - Страница 45

— Тебе легко говорить…

— Девочка моя, я прожила долгую жизнь. И поняла главное: нет ничего в мире важнее любви, на ней все держится. Поэтому перестань ребячиться, выспись как следует, а утром поезжай к своему принцу.

Элис последовала совету бабушки. Сегодня уже все равно ничего нельзя было предпринять, да она и не знала, что ей надо делать. В глубине души она понимала, что должна попросить у Мэтью прощения за незаслуженную обиду. Она вспомнила, какое лицо было у него тогда в Риме — побледневшее, со сжатыми губами, с потухшими глазами, в которых уже не было прежнего блеска.

Да, она тоже причинила ему боль. Все в мире взаимосвязано. Если ты совершаешь предательство, то когда-нибудь предадут и тебя. Если совершаешь добро, оно обязательно вернется к тебе. Эти простые истины, над которыми многие теперь смеялись, Элис запомнила с детства.

Они с Мэтью обменялись уже достаточным количеством ударов, пора покончить с затянувшейся войной. Ей так хочется покоя! Забравшись в постель, она натянула на себя одеяло, поправила подушку, но сон не шел. Элис лежала, глядя в темное окно, где качались ветви деревьев, словно махали руками, пытаясь что-то объяснить.

Она вдруг вспомнила о почти забытом дневнике: за три месяца там не появилось ни одной новой строчки. И правильно, ведь Элис думала, что история ее любви подошла к своему несчастливому концу и больше писать не о чем. Но оказалось, что еще не все завершилось: последняя глава не дописана. И она пока не знала, каким будет финал.

Сейчас, когда ее никто не видел, можно было дать волю чувствам, можно было поведать старому плюшевому медвежонку, верному спутнику детства, как она боится новой встречи с Мэтью и с каким замиранием сердца ждет ее.

Элис разбудил громкий голос Элизабет, сзывавшей семью к завтраку. Для нее обязательным было присутствие всех членов семьи за столом.

— Подъем! Хватит спать!

Элис лениво потянулась, посмотрела на часы — еще совсем рано. И тут же вскочила, словно подброшенная неведомой силой. Мэтью! Торопливо одеваясь, она представляла, как появится в больнице, тихонько войдет в его кабинет, закроет дверь и… И все остальное перестанет существовать, останутся только нежные прикосновения и радость узнавания.

За завтраком все старались делать вид, что ничего особенного не произошло, но Питеру и Джорджу это не совсем удавалось. Они проявляли к Элис повышенное внимание, подавали сахар, намазывали тосты джемом, подливали в чай молоко. И при этом безостановочно говорили о каких-то пустяках.

— Перестаньте, пожалуйста. — Она не выдержала и, сердито нахмурившись, хлопнула рукой по столу. — Если хотите сказать что-то важное, говорите сейчас.

— Нет-нет, с чего ты взяла? — с притворным удивлением спросил Питер.

— С того, что вы как-то странно себя ведете.

— Тебе показалось, — смущенно сказал Джордж и искоса взглянул на Элизабет, которая с равнодушным видом пила кофе.

— Мама, может, ты объяснишь?

— Ну, — начала Джоан нерешительно. — Вчера вечером, в больнице… В общем, ты ведь не собираешься сделать ничего такого, о чем потом пожалеешь?

— О чем ты?

— О мистере Дэймоне. Я не знаю, что между вами произошло, но все-таки он — отец твоего ребенка.

— Так чего вы хотите? — терпение Элис начало иссякать.

— Чтобы ты была счастлива. — Элизабет наконец вступила в разговор. — И твой ребенок тоже, и его отец, и все мы. Просто пообещай, что не будешь спешить и все как следует обдумаешь, прежде чем что-то предпринять.

— Хорошо.

— Вот и чудно. А теперь мы поедем в больницу и навестим Кэтрин. Бедняжка, наверное, уже пришла в себя.

Доктора Дэймона не оказалось на месте. Медсестра сказала, что его дежурство закончилось и он отправился домой. Элис разочаровано вздохнула, а предприимчивая Элизабет попыталась разузнать адрес, но не добилась успеха. В клинике не выдавали адреса своих сотрудников.

— Не расстраивайся, — утешил Джордж. — Он- то наверняка знает, где мы живем.

Но для Элис каждая минута неизвестности и ожидания была мучительной. Оказалось, все, в чем она убеждала себя последние месяцы, ничего не стоило. Появился Мэтью — и защитная стена рухнула. И теперь она буквально сгорала от нетерпения, от желания увидеть его, а он, словно нарочно, снова исчез.

Вся семья вошла в палату. Кэтрин встретила их неловкой улыбкой и помахала здоровой рукой, вторая до плеча была в гипсе.

— Девочка моя! — Джоан поцеловала дочь в щеку и уселась рядышком. — Мы так за тебя испугались.

— Я даже не помню, как это произошло. — Кэтрин покачала головой и поморщилась от боли. — Но мистер Дэймон… — Она искоса взглянула на Элис. — Он сказал, что все будет в порядке. Правда, странно получилось? Я думала, он покончил с медицинской практикой.

— Откуда ты могла это знать? — негромко спросила Элизабет. — Вы ведь очень давно не виделись.

Краска залила щеки Кэтрин, она быстро отвернулась, пряча лицо.

— Не надо, бабушка. — Элис стало жалко сестру. — Не стоит ворошить прошлое.

Вошедшая медсестра сказала, что больной пора на процедуры.

— Поправляйся поскорей. — Питер закрыл за собой дверь, послав на прощание воздушный поцелуй.

На улице, когда все садились в машину, Элис сказала:

— Я, пожалуй, пройдусь немного, езжайте без меня.

— Будь осторожна, — Джоан окинула ее заботливым взглядом.

— Хорошо, не волнуйтесь.

Элис уже давно не прогуливалась в одиночестве по улицам Лондона, последние недели она редко выходила дальше их небольшого сада в Рэдстоке. Прохожие шагали — медленно или торопливо, переговариваясь о своих делах, задерживались у витрин магазинов, заходили в кафе, дожидались такси. Ничего не изменилось, город остался прежним — гудки машин, шуршание шин, вспышки светофоров на перекрестках, свистки полицейских.