Долгие ночи - Страница 43

Не смог удержать самую дорогую на свете женщину, не смог побороть зло, оказался бессильным перед выплеснувшейся на них ненавистью. Но все-таки любил… Любит.

Мэтью остановился перед празднично украшенной витриной и всмотрелся в свое отражение. Усталость оставила на лице следы, и седых волос стало больше. Но он все тот же Мэтью Дэймон, и он не сложит оружия.

— Все кончено, — прошептал он сам себе. — Все только начинается.

11

Элис сидела, обхватив колени, у камина и смотрела на алые языки пламени. С момента ее возвращения в Рэдсток прошло три месяца, холодную зиму сменила весна, солнце все чаще заглядывало в окна дома, теплый ветерок перебирал ветви деревьев, словно будил их от долгого сна.

За это время многое произошло: Элизабет выписали из больницы, свадьба Кэтрин и Саймона так и не состоялась. Ветреный художник неожиданно осознал, что красота супруги — не гарантия счастливого брака. Он исчез как-то незаметно, и Кэтрин в ярости разорвала все его письма, а сама уехала обратно в Лондон.

Ни Джоан, ни Питер не узнали, из-за чего Элис убежала в Рим и куда пропал ее жених, мистер Дэймон. Сначала они задавали вопросы, но Элизабет быстро пресекла эти попытки. Еще в декабре она обо всем поговорила с внучкой и нашла для утешения самые нежные слова. Она же объявила за праздничным обедом, что скоро в семье Пристли одним человеком станет больше.

Родители Элис сначала были немного расстроены тем, что их старшая дочь родит ребенка вне брака, но постепенно свыклись с этой мыслью. И теперь окружали Элис заботой и лаской. Общее внимание помогло ей справиться с депрессией, она совсем успокоилась и старалась забыть прошлое.

Но Мэтью приходил к ней по ночам, пробирался в сны. Его образ преследовал неотступно. И Элис смирилась: она поняла, что никогда не разлюбит этого человека, что они связаны навечно, и нет на свете такой силы, которая могла бы разорвать эту связь.

Элизабет, видя терзания внучки, не раз спрашивала, почему та поступила так странно в Риме, когда решила поставить точку в отношениях, которые еще можно было восстановить. Ведь Мэтью любит ее. И Элис не знала, что ответить. В том состоянии ей не хотелось ничего. А сейчас уже было слишком поздно. Она даже не представляла, где сейчас находится отец ее ребенка.

Да и в любом случае, он, наверное, обо всем забыл. Память стирается, время все завешивает непроницаемой пеленой. И если оглянуться назад, ничего не увидишь, кроме тьмы.

Элис вздохнула и, потянувшись, встала. Из зеркала, висящего в простенке, ей улыбнулось прелестное отражение. Отдых и покой принесли свои плоды: вернулся румянец, исчезли тени под глазами. Она посмотрела сверху на округлившийся живот, провела по нему ладонью.

— Расти, малыш.

— С кем ты разговариваешь? — В гостиную медленно, опираясь на трость, вошла Элизабет.

— С ребенком.

— Все хорошо?

— Да, не волнуйся.

Элизабет уселась в любимое кресло и поманила внучку к себе.

— Давай поговорим, — сказала она. — Я знаю, тебе все еще больно, но…

— Ты о Мэтью? — перебила ее Элис.

Она устроилась на диване и придвинула к себе коробку, где лежали клубки разноцветной шерсти и спицы. Для маленького Пристли уже было связано несколько комбинезонов и крошечных свитеров, а сейчас Элис пыталась связать покрывало для его кроватки.

— Да, и я прошу тебя быть серьезной.

— Ну сколько можно? Я не знаю, где он. Я не знаю, нужен ли ему этот ребенок. Чего ты хочешь? — раздраженно спросила она.

— Чтобы у малыша была нормальная семья, — спокойно ответила Элизабет.

— У него и так будет нормальная семья: ты и Джордж, родители, я. Этого мало?

— У него должен быть отец.

Элис сердито нахмурилась: она столько об этом думала, столько пролила слез в подушку. Однажды даже написала Мэтью письмо и долго хранила его в шкатулке, но так и не решилась отправить. Да и куда? Ни адреса, ни телефона. Человек по фамилии Дэймон исчез. Не в полицию же заявлять о его пропаже.

— Не мучай меня, — жалобно попросила Элис и всхлипнула. — Я ничего не могу поделать.

— Ты все еще любишь его? — Элизабет наклонилась к внучке и заглянула ей в глаза. — Скажи мне, только честно, — любишь?

— Да! Да, люблю! И что?

— Так почему же ты ничего даже не пытаешься предпринять?

— Потому что… — Элис спрятала лицо в ладонях и высказала наконец то, что терзало ее в последние месяцы. — Я боюсь, что все кончено. Я ведь сама сказала ему, что надежды нет.

— Глупышка, неужели ты думаешь, будто он поверил? — всплеснула руками Элизабет.

— Да. И хватит об этом.

На столике зазвонил телефон. Дотянувшись, Элис взяла трубку, и сердце привычно замерло. Каждый раз в глубине души она надеялась, что услышит голос Мэтью.

— Да? Говорите громче! Что? Нет, не может быть!

— Что случилось? — с тревогой спросила Элизабет, заметив, как побледнела внучка.

— Кэтрин попала в аварию, это из больницы. — Элис испуганно посмотрела на бабушку. — Все очень плохо, нам надо ехать в Лондон.

— Боже мой! Где Джоан и Питер?

— Скоро вернутся, пошли за покупками. Мы дождемся их и поедем все вместе.

Через час вся семья уже мчалась в машине по шоссе, озаренному ярким полуденным солнцем.

Питер, сидевший за рулем, не отрываясь смотрел на дорогу, все остальные молчали, погруженные каждый в свои мысли.

Элис вспоминала, что вот так же несколько лет назад они ехали в больницу к Элизабет, тоже полные дурных предчувствий и страхов, но тогда все обошлось. Благодаря молодому хирургу Мэтью Дэймону, который поистине совершил чудо. А сейчас… Она сжала руки в волнении: пусть с Кэтрин все будет хорошо. Перед подобной бедой отступают горькие обиды. Все-таки они сестры, и между ними бывало не только плохое.